Рекрутерский экстрим

Вышла на работу 1 марта 2024 года и сразу влетела в серию обучающих сессий. В первой же неделе познакомилась с Анной Петровой из HR, которая провела меня через трёхчасовой интенсив по LinkedIn-сорсингу. Офис на Новослободской радует чистотой и светом — 15 апреля мы с коллегой Олегом замутили фотосессию в переговорке, пока никто не мешал. Каждую первую пятницу месяца устраивают фуршет для сотрудников: в июне подали авторские сэндвичи и кофе на корпоративных картах. Отдельный плюс — бесплатный проезд, в пути десятки раз выручало метро. За прошедший год участвовала в четырёх проектах для рынка IT-стартапов и FMCG, качаю навыки поиска почти как штурмовой отряд.

Но давление ощущается с 10 утра до полуночи. 5 мая не успела закрыть вакансию, а менеджер Дмитрий Архадьевич уже звонил, требуя отчёты «в срочном порядке». В июле проект в нефтянке затянулся на месяц без единого лида — и я фактически сидела без результата, держа настроение напоказ. Часто подгоняют «быстро пробурить» базу, а потом забивают на обратную связь. Когда в августе я попросила перерассчитанную страховку, мне объяснили, что «это не предусмотрено». Коллектив дружный, но на стрессе закалка работает слишком жёстко, словно щемят до последней капли энергии.